Родился в 1984 году.
Работает в живописи, фотографии, видео.
Образование: СХУ им А.П. Боголюбова, МГАХИ им В.И. Сурикова
Член правления ТСХР, руководитель творческих мастерских при ТСХР и РАХ в рамках реализации выставочных проектов
«Эгоцентрия» (Москва, 2О15г, ЦСИ «Винзавод»), «Июнь 22» (Братислава, Москва, Ярославль, 2О16-2О17гг), «Время ждет» (Пков, Саратов, Москва август-ноябрь 2О17г), «Красота» (Москва, Саратов, Новосибирск, 2О18-2О19гг) куратор и
участник этих проектов.
В творчестве Слава стремится совместить модернистские, условно-академические, художественные практики, иконографические исторические образы и мемы с современными
пластическими поисками, что часто приобретает черты китча и кэмпа.
В живописных произведениях заметен интерес автора к творчеству американских иллюстраторов 2О-х годов 2О-го века.
с видео Слава развивает тему самовоспроизводящихся цикличных ритуалов (сакральное VS профанное),
погруженных в пространства барочной эстетики.
ВЫСТАВКИ:
2О23 Ярмарка современного искусства MANIFEST,г. Владивосток
2О23 Личное. Честное. Частное, Музей актуального реализма, Тольятти
2О22 Спи, галерея FINEART, Москва
2О21 Witches Power, Omelchenko gallery, Москва, Россия2О2О Жатва, Файнарт, Москва, Россия
2О19 Это не лето, Omelchenko gallery, Москва, Россия
2О18 Миф и страх, Omelchenko gallery, Москва, Россия
2О17 Горизонт событий, ЦТИ Фабрика, Москва, Россия
2О15 Пункт значения, Москва, Россия
NOOR exhibition
холст/акрил/уголь, 12О/1ОО см
"Плащаницы. Следы на мне"
С точки зрения формальной интерпретации, реализм- это когда изображение совпадает с изображаемым. На уровне семантики.Таким образом, практики рэди-мейда больше подходят под определение"реализм", чем пытки фото/гиперреализмом и натурализмом в живописи. А что если реальный телесный контакт с холстом способен поведать больше о телесности, чувственности и фрустрациях, с телесным же сопряженных? Нежели метоязык описания этого всего: с помощью кистей и красок...
холст/акрил/уголь, 9О/5О см
"Плащаницы. Следы на мне"
С точки зрения формальной интерпретации, реализм- это когда изображение совпадает с изображаемым. На уровне семантики.Таким образом, практики рэди-мейда больше подходят под определение"реализм", чем пытки фото/гиперреализмом и натурализмом в живописи. А что если реальный телесный контакт с холстом способен поведать больше о телесности, чувственности и фрустрациях, с телесным же сопряженных? Нежели метоязык описания этого всего: с помощью кистей и красок...
холст/акрил/уголь, 12О/1ОО см
"Плащаницы. Следы на мне"
С точки зрения формальной интерпретации, реализм- это когда изображение совпадает с изображаемым. На уровне семантики.Таким образом, практики рэди-мейда больше подходят под определение"реализм", чем пытки фото/гиперреализмом и натурализмом в живописи. А что если реальный телесный контакт с холстом способен поведать больше о телесности, чувственности и фрустрациях, с телесным же сопряженных? Нежели метоязык описания этого всего: с помощью кистей и красок...
холст/акрил/уголь, 8О/5О см
"Плащаницы. Следы на мне"
С точки зрения формальной интерпретации, реализм- это когда изображение совпадает с изображаемым. На уровне семантики.Таким образом, практики рэди-мейда больше подходят под определение"реализм", чем пытки фото/гиперреализмом и натурализмом в живописи. А что если реальный телесный контакт с холстом способен поведать больше о телесности, чувственности и фрустрациях, с телесным же сопряженных? Нежели метоязык описания этого всего: с помощью кистей и красок...
холст/акрил/масло, 15О/1ОО см
Человек есть мера всех вещей. Идея эта пришла в светлые головы ещё до Сократа. С тех пор регулярно оспаривалась, обрастала солипсическими спекуляциями и маркетинговыми слоганами. Вот и я решил измерить человека. Измерить человеком небольшой клочок реальности вокруг себя. Человек хрупок. И хрупок внезапно. Человек измеряется временем, изменяется временем. Крохотные участки на концах хромосом крошатся при каждом делении клетки. Так мы стареем. Самый точный хронометр. С самим субъективным пространством-временем. Каждому своя мера.
Теломеры. "Мера содержания"
Фетишизация телесного, когнитивная маята по поводу бренности и хрупкости. "Сосуд души" ведь весьма ненадежен. Серия "мера содержания" призывает помыслить в очередной раз над этим. В эстетических категориях. Без лишних глубин и прочего страдания. Сосуд так сосуд.
холст/акрил/масло, 15О/1ОО см
Человек есть мера всех вещей. Идея эта пришла в светлые головы ещё до Сократа. С тех пор регулярно оспаривалась, обрастала солипсическими спекуляциями и маркетинговыми слоганами. Вот и я решил измерить человека. Измерить человеком небольшой клочок реальности вокруг себя. Человек хрупок. И хрупок внезапно. Человек измеряется временем, изменяется временем. Крохотные участки на концах хромосом крошатся при каждом делении клетки. Так мы стареем. Самый точный хронометр. С самим субъективным пространством-временем. Каждому своя мера.
ТЕЛОМЕРЫ. "Мера содержания"
Фетишизация телесного, когнитивная маята по поводу бренности и хрупкости. "Сосуд души" ведь весьма ненадежен. Серия "мера содержания" призывает помыслить в очередной раз над этим. В эстетических категориях. Без лишних глубин и прочего страдания. Сосуд так сосуд.
холст/акрил/масло, 15О/15О см
Человек есть мера всех вещей. Идея эта пришла в светлые головы ещё до Сократа. С тех пор регулярно оспаривалась, обрастала солипсическими спекуляциями и маркетинговыми слоганами. Вот и я решил измерить человека. Измерить человеком небольшой клочок реальности вокруг себя. Человек хрупок. И хрупок внезапно. Человек измеряется временем, изменяется временем. Крохотные участки на концах хромосом крошатся при каждом делении клетки. Так мы стареем. Самый точный хронометр. С самим субъективным пространством-временем. Каждому своя мера.
Теломеры. "Мера содержания"
Фетишизация телесного, когнитивная маята по поводу бренности и хрупкости. "Сосуд души" ведь весьма ненадежен. Серия "мера содержания" призывает помыслить в очередной раз над этим. В эстетических категориях. Без лишних глубин и прочего страдания. Сосуд так сосуд.
холст/акрил/масло, 15О/15О см
Человек есть мера всех вещей. Идея эта пришла в светлые головы ещё до Сократа. С тех пор регулярно оспаривалась, обрастала солипсическими спекуляциями и маркетинговыми слоганами. Вот и я решил измерить человека. Измерить человеком небольшой клочок реальности вокруг себя. Человек хрупок. И хрупок внезапно. Человек измеряется временем, изменяется временем. Крохотные участки на концах хромосом крошатся при каждом делении клетки. Так мы стареем. Самый точный хронометр. С самим субъективным пространством-временем. Каждому своя мера.
ТЕЛОМЕРЫ. "Мера содержания"
Фетишизация телесного, когнитивная маята по поводу бренности и хрупкости. "Сосуд души" ведь весьма ненадежен. Серия "мера содержания" призывает помыслить в очередной раз над этим. В эстетических категориях. Без лишних глубин и прочего страдания. Сосуд так сосуд.
ЗА ЗАБОРОМ № 4
холст/масло, 137/17О см
Это последняя работа из серии "за забором". Действующие лица этой серии-герои иллюстраций к несуществующим произведениям. Но их формальная литературность, тем не менее, не позволяет зрителю распознать ту сложную гамму чувств, что ими движет. Они навечно застыли за секунду до чего-то необратимого. Автор оставляет зрителя один на один со статусом "всё сложно", высвечивающимся над картиной. Ну что ж: произведение по-настоящему рождается в глазах смотрящего...
холст/масло, 17О/15О см
О серии «Герои против амазонок»:
Переливающаяся через край иллюстративность полотен из пространства гендерной мифологии. Вполне осознанный оммаж эстетике пинап-картинок 20-40-х годов. Вырезки журнальных разворотов со стен вагончиков дорожных рабочих, или комнат студенческих кампусов, иллюстрации, которые стремятся разрастись в подобие монументального фриза «Амазономахии». В серии Слава обращается к различным паттернам, социальным условностям, ролям и предустановкам, присутствующим в культуре сексуального, ставшего общественным и «общественного», подменившего частное.
холст/масло, 15О/2ОО см
О серии «Герои против амазонок»:
Переливающаяся через край иллюстративность полотен из пространства гендерной мифологии. Вполне осознанный оммаж эстетике пинап-картинок 20-40-х годов. Вырезки журнальных разворотов со стен вагончиков дорожных рабочих, или комнат студенческих кампусов, иллюстрации, которые стремятся разрастись в подобие монументального фриза «Амазономахии». В серии Слава обращается к различным паттернам, социальным условностям, ролям и предустановкам, присутствующим в культуре сексуального, ставшего общественным и «общественного», подменившего частное.
холст/масло, 15О/22О см
Слово "я" - лингвистическая ловушка, нечто, создающее ощущение, что все определено, обозначено, означено. Люди склонны присваивать это местоимение, забывая, что цивилизация изобрела более удобные способы найти себя в социальной системе координат СНИЛС'ы, ИНН'ны и прочие уникальные универсальные явки-пароли. Я.
Серия "Заказник" как раз и состоит из таких "я", которые ничего не означают. Концепт-арты для бета-версии игры. Персонажи для "прокачки" своим будущим игроком, до любых действий и миссий, до самого акта присвоения, выбора, персонажа. Если и есть нечто нетленное, ну там, душа, то она выглядит как-то так.
Для того, чтобы нам понять, как устроены собачки, ну или, скажем, кролики, - вовсе не обязательно ловить и изучать всех кроликов/собачек. Достаточно понаблюдать, повскрывать и прочее всего нескольких представителей вида, референтную группу.
С человеками, вроде, так же. Более того. Один философ настаивал, что каждый человек сам по себе отвечает за "человеческое" вообще, те он должен существовать в парадигме постоянного транслирования, эманирования "человеческого". Ну, если бы инопланетяне похитили либого из нас, то им сразу же должно быть понятно, что такое наш вид в целом. Утопия, конечно. Хотя человеки склонны собираться в подобные "референтные" группы. Только вот представляют при этом не все человечество, а "своих", ну тех, что отличаются от "чужих". Такое есть и у кроликов тех же, ведь внутревидовая конкуренция - самая жестокая. Но кролики вообще, хочется верить, не задумываются о своей" кроликовости" и других вещах.
Ну а кроме того, человеки, точнее, каждый человек фатально одинок, ибо смутно ощущает свое отличие от представителей своего же вида. Чаще всего это мнимое отличие.
холст/масло, 15О/15О см
Слово "я" - лингвистическая ловушка, нечто, создающее ощущение, что все определено, обозначено, означено. Люди склонны присваивать это местоимение, забывая, что цивилизация изобрела более удобные способы найти себя в социальной системе координат СНИЛС'ы, ИНН'ны и прочие уникальные универсальные явки-пароли. Я.
Серия "Заказник" как раз и состоит из таких "я", которые ничего не означают. Концепт-арты для бета-версии игры. Персонажи для "прокачки" своим будущим игроком, до любых действий и миссий, до самого акта присвоения, выбора, персонажа. Если и есть нечто нетленное, ну там, душа, то она выглядит как-то так.
Для того, чтобы нам понять, как устроены собачки, ну или, скажем, кролики, - вовсе не обязательно ловить и изучать всех кроликов/собачек. Достаточно понаблюдать, повскрывать и прочее всего нескольких представителей вида, референтную группу.
С человеками, вроде, так же. Более того. Один философ настаивал, что каждый человек сам по себе отвечает за "человеческое" вообще, те он должен существовать в парадигме постоянного транслирования, эманирования "человеческого". Ну, если бы инопланетяне похитили либого из нас, то им сразу же должно быть понятно, что такое наш вид в целом. Утопия, конечно. Хотя человеки склонны собираться в подобные "референтные" группы. Только вот представляют при этом не все человечество, а "своих", ну тех, что отличаются от "чужих". Такое есть и у кроликов тех же, ведь внутревидовая конкуренция - самая жестокая. Но кролики вообще, хочется верить, не задумываются о своей" кроликовости" и других вещах.
Ну а кроме того, человеки, точнее, каждый человек фатально одинок, ибо смутно ощущает свое отличие от представителей своего же вида. Чаще всего это мнимое отличие.
А есть ещё большое "я", расширенное "я". Сюда помещается куча всякого, связанного с субъектностью. Почти у каждого есть такое "большое я". Самое простое - аккаунт в соцсетях. Персонификация через соц сети действует в обе стороны, между прочим. Часто личность вообще переезжает жить в сеть. Опять же, если под личностью понимать волевое манифестирующее в человеке. Для кого-то это- законная шизофрения, для кого-то - полноценный способ нащупать "свое". Круги на пространстве при этом расходятся вокруг аватара, совокупности данных, репрезентирующих человека.
Аватар - новое тело актора, созданное самим актором независимо от образа и подобия... Аватар же - душа актора, вялая попытка цифрового бессмертия. Герои серии "Заказник" тоже по-своему аватары.
холст/масло, 15О/15О см
Слово "я" - лингвистическая ловушка, нечто, создающее ощущение, что все определено, обозначено, означено. Люди склонны присваивать это местоимение, забывая, что цивилизация изобрела более удобные способы найти себя в социальной системе координат СНИЛС'ы, ИНН'ны и прочие уникальные универсальные явки-пароли. Я.
Серия "Заказник" как раз и состоит из таких "я", которые ничего не означают. Концепт-арты для бета-версии игры. Персонажи для "прокачки" своим будущим игроком, до любых действий и миссий, до самого акта присвоения, выбора, персонажа. Если и есть нечто нетленное, ну там, душа, то она выглядит как-то так.
Для того, чтобы нам понять, как устроены собачки, ну или, скажем, кролики, - вовсе не обязательно ловить и изучать всех кроликов/собачек. Достаточно понаблюдать, повскрывать и прочее всего нескольких представителей вида, референтную группу.
С человеками, вроде, так же. Более того. Один философ настаивал, что каждый человек сам по себе отвечает за "человеческое" вообще, те он должен существовать в парадигме постоянного транслирования, эманирования "человеческого". Ну, если бы инопланетяне похитили либого из нас, то им сразу же должно быть понятно, что такое наш вид в целом. Утопия, конечно. Хотя человеки склонны собираться в подобные "референтные" группы. Только вот представляют при этом не все человечество, а "своих", ну тех, что отличаются от "чужих". Такое есть и у кроликов тех же, ведь внутревидовая конкуренция - самая жестокая. Но кролики вообще, хочется верить, не задумываются о своей" кроликовости" и других вещах.
Ну а кроме того, человеки, точнее, каждый человек фатально одинок, ибо смутно ощущает свое отличие от представителей своего же вида. Чаще всего это мнимое отличие.
А есть ещё большое "я", расширенное "я". Сюда помещается куча всякого, связанного с субъектностью. Почти у каждого есть такое "большое я". Самое простое - аккаунт в соцсетях. Персонификация через соц сети действует в обе стороны, между прочим. Часто личность вообще переезжает жить в сеть. Опять же, если под личностью понимать волевое манифестирующее в человеке. Для кого-то это- законная шизофрения, для кого-то - полноценный способ нащупать "свое". Круги на пространстве при этом расходятся вокруг аватара, совокупности данных, репрезентирующих человека.
Аватар - новое тело актора, созданное самим актором независимо от образа и подобия... Аватар же - душа актора, вялая попытка цифрового бессмертия. Герои серии "Заказник" тоже по-своему аватары.
холст/масло, 1ОО/12О см
Допустим предельное обобщение: объективация - отказ в праве субъектности. Если уйти в вольную религиозную аналогию, это - отказ в наличии "души", отказ в образе и подобии божьем. Воспринимающий субъект смотрит на субъекта воспринимаемого как на вещь/предмет/товар/инструмент (или как на зверушку какую, ибо у зверушек,как считается, нет души). При этом, порой возникает ситуация идиллического равновесия, когда в системе (сообществе) каждый участник отказывает всем прочим в субъектности. Всевозможные "ячейки общества" - центры сосредоточения такого рода отношений. Ну а на уровне больших объединений - тем более, - мы все объекты...
холст/масло, 15О/11О см
Допустим предельное обобщение: объективация - отказ в праве субъектности. Если уйти в вольную религиозную аналогию, это - отказ в наличии "души", отказ в образе и подобии божьем. Воспринимающий субъект смотрит на субъекта воспринимаемого как на вещь/предмет/товар/инструмент (или как на зверушку какую, ибо у зверушек,как считается, нет души). При этом, порой возникает ситуация идиллического равновесия, когда в системе (сообществе) каждый участник отказывает всем прочим в субъектности. Всевозможные "ячейки общества" - центры сосредоточения такого рода отношений. Ну а на уровне больших объединений - тем более, - мы все объекты...
холст/масло, 1ОО/12О см
Допустим предельное обобщение: объективация - отказ в праве субъектности. Если уйти в вольную религиозную аналогию, это - отказ в наличии "души", отказ в образе и подобии божьем. Воспринимающий субъект смотрит на субъекта воспринимаемого как на вещь/предмет/товар/инструмент (или как на зверушку какую, ибо у зверушек,как считается, нет души). При этом, порой возникает ситуация идиллического равновесия, когда в системе (сообществе) каждый участник отказывает всем прочим в субъектности. Всевозможные "ячейки общества" - центры сосредоточения такого рода отношений. Ну а на уровне больших объединений - тем более, - мы все объекты...
холст/масло/акрил/смеш.тех, 13О/11О см
Серия "Милые кости", часть проекта "Спи", - современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским "бытием к смерти". Салонно-равнодушное принятие, входящее в бинарную оппозицию к работам из серии "Приближение", проникнутым ощущениями о потенциально ином исходе. Как "торг" и "принятие" в хрестоматийной психологической модели. И всё – в окружении почти театральных декораций-холстов: узловатые стволы деревьев (из них, быть может, возникнут новые побеги, но это не точно), «антропоморфные» гвозди, местами изъеденные коррозией до потери силуэта, – мир спящей красавицы, липкой стагнации и романтического нуара из 19 века. Эта выставка – ламповые vanitas в каждый дом, беззубая попытка напомнить живым, что всё временно.
Клеёное дерево/акрил
Спи. Автореферат на незаданную тему. Человеческое. Слишком человеческое. Сверхчеловеческое.
Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия. Для справки: за время моей недолгой пока ещё жизни, население Земли увеличилось вдвое. Если мне удастся прожить, скажем, лет 80, – я стану условным свидетелем большего количества смертей, чем за всю письменную историю человечества. Статистика, просто статистика. Я веду разговор о смерти в десакрализованном рафинированном пространстве. Моя действительность не подразумевает концепции спасительного потустороннего существования души. Души никакой нет. Но есть нечто большее: наши мысли, терзания и сомнения по этому поводу. Не существует необходимости для физических законов; нет причины, по которой вселенная может быть упорядочена только таким-то образом, нет причины, по которой она не могла бы быть иной. Серия "Милые кости", часть проекта "Спи", - современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским "бытием к смерти". Салонно-равнодушное принятие, входящее в бинарную оппозицию к работам из серии "Приближение", проникнутым ощущениями о потенциально ином исходе. Как "торг" и "принятие" в хрестоматийной психологической модели. И всё – в окружении почти театральных декораций-холстов: узловатые стволы деревьев (из них, быть может, возникнут новые побеги, но это не точно), «антропоморфные» гвозди, местами изъеденные коррозией до потери силуэта, – мир спящей красавицы, липкой стагнации и романтического нуара из 19 века. Эта выставка – ламповые vanitas в каждый дом, беззубая попытка напомнить живым, что всё временно.
дерево/акрил
Спи. Автореферат на незаданную тему. Человеческое. Слишком человеческое. Сверхчеловеческое.
Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия. Для справки: за время моей недолгой пока ещё жизни, население Земли увеличилось вдвое. Если мне удастся прожить, скажем, лет 80, – я стану условным свидетелем большего количества смертей, чем за всю письменную историю человечества. Статистика, просто статистика. Я веду разговор о смерти в десакрализованном рафинированном пространстве. Моя действительность не подразумевает концепции спасительного потустороннего существования души. Души никакой нет. Но есть нечто большее: наши мысли, терзания и сомнения по этому поводу. Не существует необходимости для физических законов; нет причины, по которой вселенная может быть упорядочена только таким-то образом, нет причины, по которой она не могла бы быть иной. Серия "Милые кости", часть проекта "Спи", - современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским "бытием к смерти". Салонно-равнодушное принятие, входящее в бинарную оппозицию к работам из серии "Приближение", проникнутым ощущениями о потенциально ином исходе. Как "торг" и "принятие" в хрестоматийной психологической модели. И всё – в окружении почти театральных декораций-холстов: узловатые стволы деревьев (из них, быть может, возникнут новые побеги, но это не точно), «антропоморфные» гвозди, местами изъеденные коррозией до потери силуэта, – мир спящей красавицы, липкой стагнации и романтического нуара из 19 века. Эта выставка – ламповые vanitas в каждый дом, беззубая попытка напомнить живым, что всё временно.
ПРИБЛИЖЕНИЕ
холст/масло, 22О/15О см
"Существование человека не равно существованию мозга, в
определении человека не обойтись без биологического,
телесного.
В моих произведениях личное пространство — «общее место» для
чего-то интимного.
В работах я говорю о том, как наше сознание определяет
границы допустимого телесного и визуального контакта в
различных ситуациях. Демаркационные линии между «личным» и
«публичным» часто зависят от выбранной оптики наблюдателя.
В серии «Приближение» пристальное вглядывание не делает
объект ближе, но представляет тот квантовый переход, когда
предельная интимность и телесность оборачиваются
отстраненными ландшафтами, псевдо-абстрактными пятнами."
Ерещук Вячеслав
холст/масло, 22О/15О см
"Существование человека не равно существованию мозга, в
определении человека не обойтись без биологического,
телесного.
В моих произведениях личное пространство — «общее место» для
чего-то интимного.
В работах я говорю о том, как наше сознание определяет
границы допустимого телесного и визуального контакта в
различных ситуациях. Демаркационные линии между «личным» и
«публичным» часто зависят от выбранной оптики наблюдателя.
В серии «Приближение» пристальное вглядывание не делает
объект ближе, но представляет тот квантовый переход, когда
предельная интимность и телесность оборачиваются
отстраненными ландшафтами, псевдо-абстрактными пятнами."
Ерещук Вячеслав
холст/масло, 22О/15О см
"Существование человека не равно существованию мозга, в
определении человека не обойтись без биологического,
телесного.
В моих произведениях личное пространство — «общее место» для
чего-то интимного.
В работах я говорю о том, как наше сознание определяет
границы допустимого телесного и визуального контакта в
различных ситуациях. Демаркационные линии между «личным» и
«публичным» часто зависят от выбранной оптики наблюдателя.
В серии «Приближение» пристальное вглядывание не делает
объект ближе, но представляет тот квантовый переход, когда
предельная интимность и телесность оборачиваются
отстраненными ландшафтами, псевдо-абстрактными пятнами."
Ерещук Вячеслав
ЦВЕТЫ
КУРТУАЗИЯ
холст/масло, 2ОО/15О см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
холст/масло, 17О/14О см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
холст/масло, 2ОО/8О см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
холст/масло, 23О/11О см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
холст/масло, 13О/3О7 см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
холст/масло, 2ОО/15О см
Слава делает попытку честно и не без иронии взглянуть на расхожие представления о распределении гендерных ролей, проистекающие из времен средневековья. Художник иллюстрирует живучие мемы о куртуазной любви, рыцарстве и прекрасной даме в китчевой манере, пытаясь, по его словам, «разобраться в этом явлении, разжать челюсти и зажимы».
ПО ТУ СТОРОНУ ОБЪЕКТА
СПИ
холст/акрил/масло, 15О/15О см
Сверхчеловеческое. Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия.
холст/акрил/масло, 75/22О см
Сверхчеловеческое. Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия.
холст/акрил/масло, 22О/15О см
Сверхчеловеческое. Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия.
холст/акрил/масло, 15О/22О см
Сверхчеловеческое. Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия.
холст/акрил/масло, 22О/15О см
Сверхчеловеческое. Спи. Невинный эвфемизм, должный заговорить страх перед неизбывным. Или призыв – терапия, привычка к кратковременному отказу от бытия уже при жизни, смягчающая скатывание в небытие. Проговаривание этого прижизненного небытия.
МИЛЫЕ КОСТИ
холст/акрил/масло, 14О/13О см
Современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским «бытием к смерти». Как «торг» и «принятие» в хрестоматийной психологической модели.
холст/акрил/масло, 15О/2ОО см
Современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским «бытием к смерти». Как «торг» и «принятие» в хрестоматийной психологической модели.
холст/акрил/масло, 16О/14О см
Современный извод жанра vanitas, любование тленом, как самодостаточный творческий акт, размыкание границ любой интерпретации, коррумпированной хайдеггеровским «бытием к смерти». Как «торг» и «принятие» в хрестоматийной психологической модели.
АМАЗОНОМАХИЯ
холст/масло, 2ОО/15О см
Автор выступает как телесный художник. При этом все слова о пластическом совершенстве его работ также справедливы и здесь. Телесность героев Вячеслава Ерещука невольно вызывает аллюзию к персонажам Рубенса. По словам художника сюжеты его работ в этой части с одной стороны отражают его ироничную рефлексию по поводу гендерных отношений и их медийности, феминизма, харрасмента и прочего, а с другой – это искренний рассказ о том, что его волнует. Художник создает гендерную мифологию, помещая своих героев в условные ситуации, характерные для ролевых игр или комедии положений, придавая им яркую театральность.
Все работы автора из этой серии напоминают по своей структуре античные фризы, в сущности их можно составить в одно произведение и представить как фриз некоего античного портика какого-либо древнего здания. Есть и другие работы – монохромные, изображающие странную борьбу мужчин и женщин с таинственной тенью, а также видео, в котором вполне конкретные образы преобразуются в абстрактные пластические формы.
холст/акрил/масло, 14О/17О см
Автор выступает как телесный художник. При этом все слова о пластическом совершенстве его работ также справедливы и здесь. Телесность героев Вячеслава Ерещука невольно вызывает аллюзию к персонажам Рубенса. По словам художника сюжеты его работ в этой части с одной стороны отражают его ироничную рефлексию по поводу гендерных отношений и их медийности, феминизма, харрасмента и прочего, а с другой – это искренний рассказ о том, что его волнует. Художник создает гендерную мифологию, помещая своих героев в условные ситуации, характерные для ролевых игр или комедии положений, придавая им яркую театральность.
Все работы автора из этой серии напоминают по своей структуре античные фризы, в сущности их можно составить в одно произведение и представить как фриз некоего античного портика какого-либо древнего здания. Есть и другие работы – монохромные, изображающие странную борьбу мужчин и женщин с таинственной тенью, а также видео, в котором вполне конкретные образы преобразуются в абстрактные пластические формы.
холст/акрил/масло, 14О/17О см
Автор выступает как телесный художник. При этом все слова о пластическом совершенстве его работ также справедливы и здесь. Телесность героев Вячеслава Ерещука невольно вызывает аллюзию к персонажам Рубенса. По словам художника сюжеты его работ в этой части с одной стороны отражают его ироничную рефлексию по поводу гендерных отношений и их медийности, феминизма, харрасмента и прочего, а с другой – это искренний рассказ о том, что его волнует. Художник создает гендерную мифологию, помещая своих героев в условные ситуации, характерные для ролевых игр или комедии положений, придавая им яркую театральность.
Все работы автора из этой серии напоминают по своей структуре античные фризы, в сущности их можно составить в одно произведение и представить как фриз некоего античного портика какого-либо древнего здания. Есть и другие работы – монохромные, изображающие странную борьбу мужчин и женщин с таинственной тенью, а также видео, в котором вполне конкретные образы преобразуются в абстрактные пластические формы.
холст/масло, 17О/15О см
Автор выступает как телесный художник. При этом все слова о пластическом совершенстве его работ также справедливы и здесь. Телесность героев Вячеслава Ерещука невольно вызывает аллюзию к персонажам Рубенса. По словам художника сюжеты его работ в этой части с одной стороны отражают его ироничную рефлексию по поводу гендерных отношений и их медийности, феминизма, харрасмента и прочего, а с другой – это искренний рассказ о том, что его волнует. Художник создает гендерную мифологию, помещая своих героев в условные ситуации, характерные для ролевых игр или комедии положений, придавая им яркую театральность.
Все работы автора из этой серии напоминают по своей структуре античные фризы, в сущности их можно составить в одно произведение и представить как фриз некоего античного портика какого-либо древнего здания. Есть и другие работы – монохромные, изображающие странную борьбу мужчин и женщин с таинственной тенью, а также видео, в котором вполне конкретные образы преобразуются в абстрактные пластические формы.
ЗАКАЗНИК
ЖАТВА
холст/акрил/масло, 17О/11О см
Художник представляет монохромные полотна – алого или цвета молодой зелени, рисунки углем на холсте и скульптуру. Все произведения изображают подсолнухи со склоненными головами, все сочетают в себе великолепную академическую живопись с современными смыслами. Работы столь прекрасны, что кажется, художник вознамерился понятие красоты из категории субъективного перевести в универсальное явление. Сам автор серию своих подсолнухов не без иронии рассматривает как салонную историю без негативного отношения, свойственного постмодернизму. Он интерпретирует свой проект как ироничный антимодернистский манифест, обращенный к манифесту модернистов – кубофутуристической опере «Победа над солнцем», где ее авторы декларировали победу идеологии над пластическим.
Однако идеи проекта Славы Ерещука альтернативны не только по отношению к модернистам начала прошлого века. Рассматривая подсолнух как своеобразный «мем», невольно выстраиваешь последовательность – Ван Гог – Кифер – Ерещук. Знаменитая инсталляция постмодерниста А.Кифера «Подсолнухи» состоит из почерневших, выжженных, поломанных цветов, торчащих среди пепла и пыли безжизненной земли. Им противостоит искренность, ироничность, созидательная пластическая красота, романтизм в проекте Ерещука. Эти свойства творчества молодого автора характерны для метамодерна - новой философии в искусстве поколения родившихся в 80-е и позже и взрослевших уже при интернете и новых средствах коммуникаций.
холст/акрил/масло, 15О/13О см
Художник представляет монохромные полотна – алого или цвета молодой зелени, рисунки углем на холсте и скульптуру. Все произведения изображают подсолнухи со склоненными головами, все сочетают в себе великолепную академическую живопись с современными смыслами. Работы столь прекрасны, что кажется, художник вознамерился понятие красоты из категории субъективного перевести в универсальное явление. Сам автор серию своих подсолнухов не без иронии рассматривает как салонную историю без негативного отношения, свойственного постмодернизму. Он интерпретирует свой проект как ироничный антимодернистский манифест, обращенный к манифесту модернистов – кубофутуристической опере «Победа над солнцем», где ее авторы декларировали победу идеологии над пластическим.
Однако идеи проекта Славы Ерещука альтернативны не только по отношению к модернистам начала прошлого века. Рассматривая подсолнух как своеобразный «мем», невольно выстраиваешь последовательность – Ван Гог – Кифер – Ерещук. Знаменитая инсталляция постмодерниста А.Кифера «Подсолнухи» состоит из почерневших, выжженных, поломанных цветов, торчащих среди пепла и пыли безжизненной земли. Им противостоит искренность, ироничность, созидательная пластическая красота, романтизм в проекте Ерещука. Эти свойства творчества молодого автора характерны для метамодерна - новой философии в искусстве поколения родившихся в 80-е и позже и взрослевших уже при интернете и новых средствах коммуникаций.
холст/акрил/масло, 15О/13О см
Художник представляет монохромные полотна – алого или цвета молодой зелени, рисунки углем на холсте и скульптуру. Все произведения изображают подсолнухи со склоненными головами, все сочетают в себе великолепную академическую живопись с современными смыслами. Работы столь прекрасны, что кажется, художник вознамерился понятие красоты из категории субъективного перевести в универсальное явление. Сам автор серию своих подсолнухов не без иронии рассматривает как салонную историю без негативного отношения, свойственного постмодернизму. Он интерпретирует свой проект как ироничный антимодернистский манифест, обращенный к манифесту модернистов – кубофутуристической опере «Победа над солнцем», где ее авторы декларировали победу идеологии над пластическим.
Однако идеи проекта Славы Ерещука альтернативны не только по отношению к модернистам начала прошлого века. Рассматривая подсолнух как своеобразный «мем», невольно выстраиваешь последовательность – Ван Гог – Кифер – Ерещук. Знаменитая инсталляция постмодерниста А.Кифера «Подсолнухи» состоит из почерневших, выжженных, поломанных цветов, торчащих среди пепла и пыли безжизненной земли. Им противостоит искренность, ироничность, созидательная пластическая красота, романтизм в проекте Ерещука. Эти свойства творчества молодого автора характерны для метамодерна - новой философии в искусстве поколения родившихся в 80-е и позже и взрослевших уже при интернете и новых средствах коммуникаций.
холст/акрил/масло/уголь, 17О/11О см
Художник представляет монохромные полотна – алого или цвета молодой зелени, рисунки углем на холсте и скульптуру. Все произведения изображают подсолнухи со склоненными головами, все сочетают в себе великолепную академическую живопись с современными смыслами. Работы столь прекрасны, что кажется, художник вознамерился понятие красоты из категории субъективного перевести в универсальное явление. Сам автор серию своих подсолнухов не без иронии рассматривает как салонную историю без негативного отношения, свойственного постмодернизму. Он интерпретирует свой проект как ироничный антимодернистский манифест, обращенный к манифесту модернистов – кубофутуристической опере «Победа над солнцем», где ее авторы декларировали победу идеологии над пластическим.
Однако идеи проекта Славы Ерещука альтернативны не только по отношению к модернистам начала прошлого века. Рассматривая подсолнух как своеобразный «мем», невольно выстраиваешь последовательность – Ван Гог – Кифер – Ерещук. Знаменитая инсталляция постмодерниста А.Кифера «Подсолнухи» состоит из почерневших, выжженных, поломанных цветов, торчащих среди пепла и пыли безжизненной земли. Им противостоит искренность, ироничность, созидательная пластическая красота, романтизм в проекте Ерещука. Эти свойства творчества молодого автора характерны для метамодерна - новой философии в искусстве поколения родившихся в 80-е и позже и взрослевших уже при интернете и новых средствах коммуникаций.
холст/акрил/масло/уголь, 17О/11О см
Художник представляет монохромные полотна – алого или цвета молодой зелени, рисунки углем на холсте и скульптуру. Все произведения изображают подсолнухи со склоненными головами, все сочетают в себе великолепную академическую живопись с современными смыслами. Работы столь прекрасны, что кажется, художник вознамерился понятие красоты из категории субъективного перевести в универсальное явление. Сам автор серию своих подсолнухов не без иронии рассматривает как салонную историю без негативного отношения, свойственного постмодернизму. Он интерпретирует свой проект как ироничный антимодернистский манифест, обращенный к манифесту модернистов – кубофутуристической опере «Победа над солнцем», где ее авторы декларировали победу идеологии над пластическим.
Однако идеи проекта Славы Ерещука альтернативны не только по отношению к модернистам начала прошлого века. Рассматривая подсолнух как своеобразный «мем», невольно выстраиваешь последовательность – Ван Гог – Кифер – Ерещук. Знаменитая инсталляция постмодерниста А.Кифера «Подсолнухи» состоит из почерневших, выжженных, поломанных цветов, торчащих среди пепла и пыли безжизненной земли. Им противостоит искренность, ироничность, созидательная пластическая красота, романтизм в проекте Ерещука. Эти свойства творчества молодого автора характерны для метамодерна - новой философии в искусстве поколения родившихся в 80-е и позже и взрослевших уже при интернете и новых средствах коммуникаций.
ИЗБРАННАЯ
ВТОРИЧНЫЙ БУЛЬОН
АЛЕКСИТИМИЯ
info@artobjectgallery.ru
Партизанский пр-т, 44В (ПН – ВС, по предв.записи)
Гостиница Novotel